Вышел в свет отраслевой корееведческий справочник, изданный ИВ РАН и Региональной общественной организацией “Первое марта”(*) — первое издание подобного рода в нашей стране. Он состоит из двух частей. Первая из них (составитель Л.Р. Концевич) — посвящена центрам корееведения в нашей стране. В ней приводятся общие сведения о научных институтах и центрах, вузах, издательствах, архивах, библиотеках, музеях. Вторая часть – биобиблиографический словарь (составитель Т.М. Симбирцева), в который вошли сведения о 186 живших на начало 2006 г. коллегах: 131 профессиональном корееведе (Раздел 1) и 55 представителей других специальностей, которые либо преподают корееведческие дисциплины, либо имеют труды, где затронута корейская тематика (Раздел 2).

Справочник был написан в живом общении с коллективами центров корееведения и отдельными корееведами и в чем-то не похож на обычные биобиблиографические издания. Особенностью словаря является наличие очерков “Из автобиографии”, где некоторые авторы (в первую очередь старшего поколения) поделились тем, что представляется им наиболее важным в своей жизни и профессиональной деятельности.

Вот некоторые из откликов, полученных составителями: “Это книга, которую мы давно ждали” (А.А. Артемьева); “Спасибо вам. Пусть память о нас останется потомкам” (Л.В. Зенина); “Читаю как роман, не отрываясь. Море полезной информации. Размышляю о нашей жизни – научной и прочей. Интересно и любопытно. Молодые появились... Не успели войти в корееведение — уже учебники пишут…” (Р.Ш. Джарылгасинова); “Прекрасное издание и подарок всем кто интересуется Кореей. Целый вечер изучал, и думал, как использовать в учебной работе. Особенно с удовольствием прочитал личное, почему стали корееведами. Это придало справочнику душу” (Б.Б. Дашибалов).

Задача автора настоящей статьи, опираясь на сведения, приведенные в биобиблиографическом словаре, составителем которого она является, провести подсчеты и сделать выводы о современном состоянии корееведения в России. Как свидетельствует справочник, в России преподавание корейского языка и корееведческих дисциплин ведется в 30 вузах, в четырех из них созданы центры корееведческих исследований (МГУ, СПбГУ, НГУ, ДВГУ). Исследованием Кореи занимаются в 13 институтах РАН и четырех музеях, книги по Корее регулярно издают в четырех издательствах, в Москве, С.-Петербурге и Владивостоке выходят три сериальных издания по корееведению, а в Сеуле – страноведческий ежемесячник “Сеульский вестник” на русском языке, статьи по Корее регулярно публикуют пять академических и общественно-политических журналов, в ИДВ РАН ежегодно проходят конференции корееведов. И все же среди отечественных специалистов нет единодушия в оценках современного состояния отечественного корееведения. По мнению одних, в ряде центров, в том числе и традиционных (Москва, С.-Петербург), оно развивается поступательно, а в некоторых регионах (Приморский край) это развитие даже имеет “взрывной” характер [Воронцов, 2007, с. 14]. По мнению других, корееведение в России в настоящее время переживает кризис: в книжных магазинах отсутствуют книги по Корее; лишь незначительная часть выпускников работает по специальности, самые талантливые и подготовленные уезжают за рубеж и пр.

В последнее время были созданы Ассоциация российских корееведов (АРК) и объединившая 6 университетов Российская ассоциация университетского корееведения (РАУК). Представляется, что нижеприведенные подсчеты могут быть полезны для определения стратегии вновь созданных организаций и дадут пищу для размышлений тем, кто задумывается о будущем нашей профессии.

В своих подсчетах я буду опираться в первую очередь на раздел справочника “Корееведы”. По решению редколлегии, к этой категории были отнесены 131 человек — те, кто имеет специальное корееведческое образование и не менее трех публикаций по корееведению (кроме газетных статей) и / или преподает связанные с корееведением предметы в вузах. Таким образом, специальное образование и наличие публикаций были основными критериями отбора, хотя надо подчеркнуть, что разделение участников словаря на “собственно корееведов” и “некорееведов” достаточно условно.

Вторым использованным при подсчетах источником являются списки членов Ассоциации советских корееведов (АСК) за 1990 г. Их мне любезно предоставил Л.Р. Концевич, принимавший активное участие в создании этой организации. АСК существовала в 1990– 1993 гг., входила в состав Ассоциации советских востоковедов, возглавлял ее доктор филологических наук, составитель двухтомного “Большого корейско-русского словаря” (М., 1976) Л.Б. Никольский.

Численный состав.

В 1990 г. в АСК насчитывалось 132 члена. Как уже упоминалось, в словаре 2006 г. в разделе “профессиональные корееведы” значится 131 человек. Значит ли это, что численность корееведов в нашей стране за 17 лет не изменилась? Насколько достоверна цифра 131? Если иметь в виду пишущих и публикующих свои труды корееведов, то думаю, что в словаре охвачено большинство таковых. Библиографическая работа ведется в последние годы активно. На биобиблиографические публикации я опиралась в первую очередь при выборе кандидатур. Поэтому цифра 131 будет в последующих расчетах базовой. И все же есть необходимость внести некоторые поправки.

В составленном Л.Р. Концевичем разделе “Российские центры корееведения” справочника упомянуты 80 преподавателей корейского языка тех вузов Сибири и Дальнего Востока, где корейские отделения открылись в последние годы. Из них 45 человек (в том числе 9 человек, которые по данным Л.Р. Концевича, имеют публикации по корейскому языку) в биобиблиографический словарь оказались не включенными. Связи между корееведами разных регионов России пока развиты крайне слабо, и я не знала об этих людях во время составления словаря. Приношу им свои извинения. С учетом вышеуказанных 45 преподавателей и трех специалистов, не пожелавших прислать сведения о себе для словаря, можно считать, что в настоящее время в России около 180 профессиональных корееведов.

Таким образом, с 1990 г. численный состав российских корееведов вырос более чем на 36%: со 132 до примерно 180 человек, в основном за счет увеличения численности преподавателей корейских отделений вузов Сибири и Дальнего Востока.

География.

Таблица 1.

Численность корееведов по городам России по данным на 1990 и 2006 гг.

  1990, чел. 2006, чел.
Москва 91 (68.9% общего числа членов АСК) 75 (57,3% от общего числа участников словаря, раздел "Корееведы")
Ленинград - Санкт-Петербург 16 (12%) 15 (11,5%)
Владивосток 9 (6,8%) 17 (13%) (+23*)
Новосибирск 3 (2,3%) 0 (+6)
Магнитогорск 1 1
Барнаул 1 -
Красноярск - +1
Иркутск 2 +9
Улан-Удэ - +5
Якутск - +1
Благовещенск - Южнокорейский преподаватель
Хабаровск 1 1 (+6)
Уссурийск - 4 (+2)
Южно-Сахалинск 1 6 (+3)
Казань - Южнокрейский преподаватель
Краснодар - 2
Союзные республики (на 1990 г.) - За рубежом (на 2006 г.) Алма-Ата - 4; Ташкент - 2; Караганда - 1; Всего 7 человек (5,3%) 10 (7,6%)
Всего 132 131

Примечание: Знак + (плюс) означает, что эти люди упомянуты в первой части справочника в разделе «Российские центры корееведения», но в разделе «Корееведы» второй части справочника они отсутствуют.

Судя по вышеприведенной таблице, число корееведов в традиционных центрах в европейской части России с 1990 г. сократилось: в Москве – на 16 (17.6%), Петербурге – на 1 человека (6.3%). Наибольшее число специалистов этой профессии появилось за последние годы в Сибири и на Дальнем Востоке. Скажем, в Южно-Сахалинске, где после закрытия в 1964 г. корейских школ впервые в 1988 г. было открыто корейское отделение в вузе, а именно в Южно-Сахалинском ГПИ, и начался своего рода “корейский бум”, число корееведов выросло с 1 до 9 человек (шестеро включены в словарь). Это преподаватели корейского языка. К изучению Кореи приступили в Новосибирске (с 1997 г.), Иркутске (с 1993 г.), Красноярске (с 2005 г.), Улан-Удэ (с 2002 г.), Якутске (с 2000 г.), Хабаровске (с 1992 г.), Благовещенске (с 1998 г.), Уссурийске (с 1992 г.) Если в 1990 г. в АСК значилось 17 человек из Сибири и Дальнего Востока, то в биобиблиографическом словаре 2006 г. их 28 (рост на 60.7% + 45 преподавателей, упомянутых в разделе “Российские центры корееведения”, но в словарь не вошедших). Не везде хватает своих кадров, в Казани и Благовещенске преподавание ведут, судя по справочнику, исключительно приглашенные южнокорейцы.

Темпы роста числа студентов существенно опережают темпы роста числа преподавателей. Характерен пример Владивостока, где с 1995 г. действует Высший колледж корееведения ДВГУ, и где сегодня обучается почти 300 студентов [Современное российское корееведение, 2007, с. 81]. В том же Владивостоке преподавание корееведческих дисциплин в последние годы началось в вузах сугубо практической направленности (Владивостокском ГУ экономики и сервиса, Дальневосточном государственном техническом рыбохозяйственном университете, и др.). Судя по всему, можно говорить о росте числа студентов, по меньшей мере, в 10 раз по сравнению с началом 1990-х гг., при этом число профессиональных корееведов во Владивостоке увеличилось только в 1.9 раза (с 9 до 17), и появилось значительное число преподавателей других специальностей, преподающих корееведческие дисциплины. 16 из 17 включенных в раздел “Корееведы” специалистов Владивостока работают в системе образования. В Институте истории, археологии и этнографии (ИИАЭ) ДВО РАН с 1990 г. не появилось ни одного нового исследователя – профессионального корееведа.

Отдельно хотелось бы сказать о Новосибирском ГУ, где в 2006 г. был создан Центр корееведения. Он уникален тем, что его прочные связи с академическим Институтом археологии и этнографии (ИАЭТ) СО РАН (многие преподаватели являются одновременно сотрудниками института) дают студентам возможность специализации по тем проблемам, изучение которых в последние годы пришло в России в упадок. Это археология, ранняя и древняя история, культура Кореи. Традиционное корееведение в Новосибирске имеет хорошие перспективы, о чем свидетельствует появление здесь в последние два года двух специалистов (А.Л. Субботина и А.А. Гилев), которые успешно окончили НГУ, получили магистерскую степень в Сеуле и сейчас готовятся к защите кандидатских диссертаций по древней истории Кореи в ИАЭТ СО РАН. По совместительству они преподают в НГУ и других новосибирских вузах. Это один из редких в России случаев, когда люди, получившие корееведческое образование в России и защитившиеся на корейском языке в Южной Корее, работают в российской системе образования, то есть этой системой востребованы. Большую часть корееведов нашей страны в 1990 г. составляли сотрудники научно-исследовательских институтов — 55 человек (41.7%). Сейчас их число сократилось до 36 (27.5%), и наибольшее число составляют преподаватели — 62 (43.5%) по сравнению с 35 (26.5%) в 1990 г. Сократилось число корееведов – сотрудников практических организаций: с 34 (25.8% от общего числа членов АСК 1990 г.) до 22 (16.8%). Выросло число неработающих пенсионеров: с 8 (6%) до 20 (15.2%). К настоящему времени ушли из жизни 44 человек (33.3%) из состава АСК 1990 г. и четверо (3%) из участников раздела “Корееведы” словаря 2006 г., что говорит об интенсивном процессе смены поколений.

В состав АСК входило 7 представителей союзных республик. В настоящее время в нашей стране появилась новая категория корееведов – те, кто работает или учится за рубежом – в Республике Корея, Австралии, Норвегии, США, Канаде, Франции. Таких 10 человек. Шестеро из них (В.Д. Аткнин, А.Н. Ланьков, В.М. Тихонов, А.В. Вовин, Л.А. Петров, И.В. Цой) — выпускники СПбГУ. Четверо из них работают в престижных зарубежных университетах, один — в научно-исследовательском учреждении в Париже, и это говорит о высоком уровне преподавания в этом вузе, соответствии его выпускников мировым требованиям. Все вышеупомянутые выпускники СПбГУ — специалисты в области традиционного корееведения: этнографии, литературы, древней истории, истории общественной мысли, языка. Похоже, что именно находящееся сегодня в упадке традиционное корееведение является наиболее перспективным направлением исследований в плане развития международных связей. Работа за рубежом наших корееведов несомненно способствует обмену опытом, распространению достижений отечественных ученых в мире и мировых достижений в России.

Вот пример. Из всех российских корееведов в словаре личные сайты имеются практически только у тех, кто работает за рубежом. Слабое пользование Интернетом, отсутствие крупных корееведческих сайтов, в том числе у специальных изданий и центров корееведения, электронных библиотечных каталогов на русском языке — серьезнейшая проблема, которую надо обязательно и срочно решать, если мы не хотим остаться на обочине науки. Может, российским вузам стоило бы приглашать наших специалистов из-за рубежа, того же А.Н. Ланькова или В.М. Тихонова, для чтения лекций о том, как ориентироваться в сотнях сайтов по корейской проблематике. Хотя это задача, в первую очередь, профессиональных библиотекарей, которые в настоящее время превратились на Западе в экспертов по электронной информации. У нас таких специалистов-корееведов пока нет ни одного. Надо отметить и то, что в престижных научных журналах, выходящих на английском языке на Западе и в Южной Корее, из российских специалистов статьи публикуют в основном те, кто работает за рубежом.

Таким образом, в постсоветский период произошли существенные изменения в географии распространения корееведения в России. Число специалистов в традиционных центрах корееведения в европейской части страны уменьшилось на 15.9% (107 человек в 1990 г., 90 — в 2006 г.), особенно в Москве (на 17.6% с 1990 г.). К изучению Кореи приступили в 8 городах Сибири и Дальнего Востока и в 2 городах юга России – в первую очередь, в вузах практического направления, где ранее корееведение никогда не преподавалось. Практическое корееведение постепенно перемещается на восток, но по-прежнему главным центром (и научной, и практической деятельности) остается Москва.

Профессиональный состав.

Как свидетельствует Табл.2, бóльшую часть корееведов нашей страны в 1990 г. составляли сотрудники научно-исследовательских институтов — 55 человек (41.7%). Сейчас их число сократилось до 36 (27.5%), и наибольшее число составляют преподаватели — 62 (43.5%) по сравнению с 35 (26.5%) в 1990 г. Сократилось число корееведов – сотрудников практических органи-заций: с 34 (25.8% от общего числа членов АСК 1990 г.) до 22 (16.8%) . Выросло число неработающих пенсионеров: с 8 (6%) до 20 (15.2%). К настоящему времени ушли из жизни 44 человек (33.3%) из состава АСК 1990 г. и четверо (3%) из участников раздела «Корееведы» сло-варя 2006 г., что говорит об интенсивном процессе смены поколений.

Таблица 2.

Профессиональный состав корееведов России в 1990 и 2006 гг.

Специальность 1990 г. - Численность, чел. (%) 2006 г. - Численность, чел (%)
Преподаватели 35 (26,5) 62 (43,5)
Сотрудники научно-исследовательский институтов*, аспиранты 55 (41,7) 36 (27,5)
Сотрудники практических организаций (МИД, ССОД, СМИ, корейские организации, бизнес) 34 (25,8) 22 (16,8)
Библиотекари 3 (2,3) 2 (1,5)
Независимые преподаватели - 3 (2,3)
Прочие - 6 (4,6)
Всего,
в.т.ч. не работающих пенсионеров
132
8 (6)
131
20 (15,2)
На середину 2007 года ушли из жизни 44 (33,3) 4 (3)

*Примечание: Подсчеты произведены по основному месту работы, не включены работавшие по совместительству.

В 1990–2006 гг. несколько выросло число экономистов и филологов. Так, экономисты по специальности сегодня составляют 10.7% (14 человек) от общего числа корееведов по сравнению с 9% (12 человек) в 1990 г., а филологи — 35.9% (47 человек) против 32.6% (43 человека) в 1990 г. При этом на 5.1% сократилась численность корееведов-историков: в 2006 г. — 36 (27.5%), в 1990 г. — 43 (32.6%).

Таблица 3.

Корееведы с учеными степенями по данным на 1990 и 2006 гг.

  1990 г., чел. (%) 2006 г., чел. (%)
Общее число людей с учёной степенью 83 (62,9% от общего числа членов АСК) 65 (49,6)
Доктора наук 23 (17, 4% от общего числа членов АСК)
В том числе
д. ист. н. 13 (56,5% всех докторов)
д. филол. н. - 10 (43,5)
13 (9,9% от общего числа раздела "Корееведы")
В том числе
д. ист. н. - 8 (61,5% от общего числа всех докторов)
д. фил. н. - 1 (7,7)
д. экон. н. - 1 (в.т.ч. - 1 чл-корр. РАН) (23,1)
д. полит. н. - чл-корр. РАН - 1 (7,7)
Кандидаты наук 60 (45,5)
В том числе
канд. ист. наук - 25 (41,7% всех кандидатов)
канд. филол. н. - 20 (33,3)
канд. экон. н. - 12 (20)
канд. филос. н. - 1 (1,7)
канд. юр. н. - 2 (3,3)
52 (39,7)
В том числе
канд. ист. наук - 26 (50% всех кандидатов)
канд. филол н. - 14 (26,9)
канд. экон. н. - 7 (13,5)
канд. юр. н. - 1 (1,9)
канд. полит. н. - 3 (5,8)
канд. пед. н. - 1 (1,9)

Как следует из Табл. 3, в АСК в 1990 г. состояли 83 человека с учеными степенями (62.9%); в разделе “Корееведы” справочника 2006 г. их 65 (49.6%), то есть произошло сокращение на 21.7%. Число корееведов с докторской степенью сократилось с 23 до 13 (на 56.5%), в том числе число докторов филол. наук уменьшилось с 10 до 1 (+1), исторических наук — с 14 до 8 (на 57.1%). Дополню, что в марте 2007 г. защитила докторскую диссертацию историк Б.Б. Пак, и число корееведов — докторов исторических наук, таким образом, выросло до 9. В 1990–2006 гг. в российском корееведении появились 1 доктор политических наук, 3 доктора экономических наук и 2 члена-корреспондента РАН. Это экономист, главный научный сотрудник Центра изучения современной Кореи ИМЭМО РАН В.В. Михеев и политолог, ректор МГИМО А.В. Торкунов.

В 1990 г. в АСК было 60 человек с кандидатскими степенями (45.5% от всех членов АКС). По словарю 2006 г. это число составляет 52 человека (39.7%). И в 1990 г., и в 2006 г. количественно лидируют кандидаты исторических наук (25 и 26 человек соответственно). Далее идут кандидаты филологических (20 и 14) и экономических наук (12 и 7). Появились преподаватели корейского языка — специалисты по педагогике, в том числе 1 кандидат педагогических наук (Л.А. Воронина) и 2 аспиранта. Дополню, что с начала 2007 г., уже после выхода словаря, были защищены 2 кандидатские диссертации (Е.А. Похолкова, МГЛУ, и О.А. Трофименко, УГПИ) по лексике и грамматике корейского языка, к защите готовятся 10 филологов-аспирантов. Хотя специальность “политология” появилась у нас лишь в последние годы, кроме уже упомянутого члена-корреспондента РАН А.В. Торкунова, в России работают уже два кандидата политических наук — А.З. Жебин и Р.Л. Казарьян. Американскую степень доктора политологии имеет ставший в начале 2007 г. полным профессором Центра по изучению проблем безопасности в АТР в Гонолулу А.В. Мансуров. и в Российской государственной библиотеке (бывшей Ленинке). В Российской национальной библиотеке (С.-Петербург) на общественных началах продолжает работать давно формально ушедшая на заслуженный отдых А.А. Артемьева. Большинство университетов, преподающих корееведческие дисциплины, не имеют библиотек с хотя бы минимальным набором основной литературы. Состояние библиотек — серьезнейшая проблема, которая препятствует не только развитию научного корееведения, но и совершенствованию обучения в вузах.

На сегодня у нас в стране не осталось ни одного профессионального корееведа-библиотекаря, в том числе

Таким образом, в 2006 г. в России было 65 корееведов с учеными степенями — на 13.3% меньше, чем в 1990 г. (83 человека). На 56.5% (с 23 до 13) сократилось число докторов наук, особенно в филологии (с 10 до 1), при этом появились 3 доктора экономических наук и 2 члена-корреспондента РАН. Среди докторов и кандидатов наук численно лидируют историки (34 человека), затем идут филологи (15) и экономисты (10). Появились представители новых специальностей: политологи и педагоги. Сегодня в России нет ни одного профессионального корееведа-библиотекаря, и наблюдается серьезное отставание от мировых достижений в области информатики. Число ученых, работающих в области традиционного корееведения, неуклонно сокращается. Из 33 диссертаций по корееведению, защищенных в 1990–2006 гг., на их долю приходится 7 (22.2%).

Возрастной состав.

Патриархом российского корееведения является и ныне работающий заслуженный профессор МГУ М.Н. Пак (1918 г.р.), доктор исторических наук, глава Международного центра корееведения (МЦК) МГУ. Самая молодая участница словаря — сотрудница МЦК МГУ (ИСАА) К.В. Хазизова (род. 10.07.1981). Средний возраст докторов наук — 63 года; кандидатов — 56.5 лет.

Таблица 4.

Возрастные группы российских корееведов (на начало 2007 года)

Пенсионного возраста (старше 60 лет до 1946 года рождения включительно) 36 чел. (28,4%*)
от 50 до 60 лет (с 1947 по 1957 г.р.) 28 чел. (22%)
от 41 до 50 лет (1958-1967 г.р.) 12 чел. (7,9%)
от 30 до 40 лет (1968-1977 г.р.) 21 чел. (24,4%)
1978-1981 г.р. 20 чел. (15,8%)

*Примечание: Подсчет ведется, исходя из числа 127 чел., т.е. с учетом скончавшихся к настоящему времени.

Как свидетельствует Табл. 4, самой малочисленной возрастной группой среди отечественных корееведов являются люди от 40 до 50 лет — 12 человек (7.%), самой многочисленной — люди старше 60 лет (28,4%). Обращает на себя внимание крайне малое число преподавателей возраста зрелости и творческого расцвета — 40–59-летних. Их всего 15 человек: 8 в возрастной категории от 50 до 59 лет и семеро 40–49-летних (из последних трое преподают за рубежом). Таким образом, преподавание корееведческих дисциплин в вузах России в настоящее время осуществляется в основном людьми либо пенсионного возраста (12 чел.), либо молодежью в возрасте от 26 до 40 лет (около 60–70 чел.). Среднее звено между ними практически отсутствует. Это наводит на мысль о разрыве преемственности в отечественном корееведении. Из упомянутых в словаре преподавателей (62 человек), 14 — это люди в возрасте от 26 до 29 лет (из них 9 работают в ВКК ДВГУ), 11 – в возрасте 30–32 лет, 5 – в возрасте 33–35 лет (всего 30 человек, т.е. 48.3%). С учетом не включенных в словарь 45 преподавателей Сибири и Дальнего Востока, о которых говорилось выше, недавно окончившие вуз молодые преподаватели составляют 58% от общего числа преподавателей-корееведов.

Таким образом, самой малочисленной возрастной группой среди отечественных корееведов являются люди от 40 до 50 лет — 12 человек (7.9%), самой многочисленной (36 человек) — люди старше 60 лет (28.4%). Средний возраст докторов наук — 63 года; кандидатов — 56.5 лет. Около 60% профессиональных корееведов – преподавателей — молодые люди в возрасте до 35 лет. Обращает на себя внимание малое (15 человек) число преподавателей возраста зрелости и творческого расцвета — 40–59-летних (16.3% от общего числа преподавателей).

Выводы. Приведенные цифры свидетельствуют, что в настоящее время преждевременно говорить как о “поступательном”, так и тем более о “взрывном” характере развития современного российского корееведения. Существенно увеличились лишь численные показатели: количество вузов с корейскими отделениями (в основном в Сибири и на Дальнем Востоке), преподавателей корееведческих дисциплин (в основном за счет молодых людей в возрасте до 35 лет) и студентов (в десятки раз по сравнению с советским периодом при том, что работу по специальности после выпуска находит лишь небольшая часть).

Научное корееведение пока не смогло восстановить свои позиции после катаклизмов, пережитых нашей страной в начале 1990-х годов и находится в упадке. Крайне малое число профессиональных корееведов-преподавателей возраста 40–59 лет свидетельствует об утрате преемственности, когда слой специалистов самовоспроизводился, сохраняя культурные традиции своей среды. Ситуация такова, что во многих российских вузах, где в последние годы началось преподавание корееведческих дисциплин, работают преподаватели-южнокорейцы (нередко миссионеры или люди без специального образования) или россияне, получившие образование в Республике Корея и потому мало связанные с традициями и школой отечественного корееведения — кстати, одного из самых старых в Европе.

Крайне низкий уровень оплаты труда преподавателей в российских вузах (в Москве – около 10 тысяч рублей, в провинции – значительно меньше), который составляет не более трети от того, что получает выпускник того же вуза, идущий работать в частную фирму, ведет к падению престижа профессии, вызывает отток молодых талантливых специалистов из сферы образования, а это неизбежно влияет на уровень знаний выпускников и тормозит дальнейшее развитие научных знаний.

Рост числа студентов “на душу” преподавателя говорит об изменении качества учебного процесса, его переходе в сугубо практическую плоскость. Жизнь и рынок ставят перед вузами новые задачи. Нужны специалисты-практики: экономисты, политологи, преподаватели корейского языка, туроператоры, менеджеры совместных предприятий, причем быстро и, еще лучше, с научными степенями. Очевидно, что сложившаяся в советские годы система преподавания этим требованиям в полной мере не соответствует и ее нужно активно реформировать с привлечением специалистов новой формации. Однако, несмотря на нехватку в корейских отделениях большинства вузов отвечающих требованиям сегодняшнего дня высококвалифицированных кадров, особенностью нынешней ситуации является то, что практически никто из молодых корееведов, закончивших корейское отделение российского вуза и обучающихся в магистратуре или аспирантуре в Республике Корея, не имеет приглашения от российских вузов прийти к ним на работу после окончания учебы и получения степени. Годы учебы в Корее, требующие огромных затрат труда, не учитываются в стаже, а полученные в Корее магистерские и докторские (Ph.D.) степени не получают официального признания. Именно эти факторы, то есть невостребованность и отсутствие какого-либо интереса у родного государства, – в гораздо большей степени, чем низкие зарплаты преподавателей и ученых в России, заставляют молодых специалистов искать работу за рубежом, а в некоторых случаях, как это ни печально, навсегда расставаться с полученной ценой многолетних усилий специальностью.

Трудность трудоустройства по специальности по окончании вуза заставляет задуматься о том, нужно ли современной России такое большое количество корейских отделений в вузах? Не лучше ли создать лишь несколько отделений, собрав в них цвет отечественного корееведения и предоставив им достойные условия труда и творчества?

Традиционное корееведение, с которого наша наука собственно и начиналась и на котором, как на фундаменте, она стоит и сегодня, находится в упадке, и количественный рост корейских отделений здесь не поможет. Упадок этот особенно парадоксален сегодня, когда интенсивно идет информационная революция, в мире ведется оцифровка множества документов и материалов, когда исследователю стало доступно море новой информации, и открываются новые безграничные горизонты для работы традиционного направления.

Так ли все безнадежно? Отдав корееведению 30 лет жизни и постоянно вращаясь среди корееведов, я нередко встречаю коллег, которые, несмотря на маленькую зарплату и низкий статус, плодотворно трудятся и готовы отдавать этому делу все силы и даже жертвовать здоровьем. Такие встречи вселяют веру в лучшее будущее российского корееведения.

Настоящее тесно переплетено с прошлым, и без знания истории, культуры, искусства, быта, менталитета — то есть предметов традиционной науки, — не может быть и полного понимания настоящего. Не может быть хорошим переводчиком человек, который не знает, что такое ханбок. Не может быть успешным туристический бизнес, если менеджеры не знают культуры страны (не потому ли так слабо пока развит российский туризм в Корею, что профессиональные корееведы не работают в нашем туристическом бизнесе?). Политики не могут достойным образом участвовать в международных совещаниях и выстраивать политический курс, не вооружившись знанием и пониманием прошлого: взять ли тут шестисторонние переговоры по северокорейской ядерной проблеме, дискуссии о спорных территориях, влияние пережитков колониального наследия на состояние современных российско-корейских отношений или “войну историй”, разворачивающуюся уже более 10 лет между обоими корейскими государствами, с одной стороны, и Китаем, — с другой. Эти вопросы важны для страны, и если для их изучения не найдутся профессионалы, то вакуум заполнят дилетанты. И современный книжный рынок в России, где почти отсутствуют написанные профессиональными авторами труды по корееведению, и состояние корейских фондов российских библиотек об этом уже ясно свидетельствуют. Только усилиями энтузиастов и грантами иностранных фондов проблемы российского корееведения не решить. Нужна решительная внутренняя реформа и последовательная поддержка науки государством.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Воронцов А.В. Предисловие // Современное российское корееведение. Справочное издание. М., 2006. (Серия “Российское корееведение в прошлом и настоящем”. Т. III).

Сноски:

*Современное российское корееведение. Справочное издание / Сост. Л.Р. Концевич (Научные и учебные центры), Т.М. Симбирцева (Биобиблиографический словарь). — М.: Первое марта, 2006. — 624 с. (Серия “Российское корееведение в прошлом и настоящем”. Т. III).

1. См., например, составленные Л.Р. Концевичем библиографические списки: “Публикации по Корее в России” на сайтах Корейского фонда (Korea Foundation, Сеул) // www.kf.or.kr —Resources — Internet Resources on Korean Studies — Europe и ИВ РАН 2006 г. www.orientalistica.ru; Библиография переводов корейской художественной литературы на русский язык (Сборники. Отдельные издания) // Энциклопедия корейцев России. 140 лет в России. М.: РАЕН, 2003. С. 1386–1391; Библиография. Литература по Корее, изданная на русском языке в России и ряде стран СНГ в 1991–2006 гг. // Вестник Центра корееведческих исследований Дальневосточного государственного университета. 2006, № 1 (9). C. 175–205. См. также библиографии в кн.: Корееведение в России: история и современность / Отв. ред. Ю.В. Ванин. М.: Первое марта, 2004. С. 112-116, 153-154, 209-212 и др. (Российское корееведение в прошлом и настоящем. Т. II).

2. В 1990-2006 гг. в России защитились по корееведению всего 6 докторов и 27 кандидатов наук, из них по традиционной проблематике — 1 доктор (16.7%) и 6 (22.2%) кандидатов.

3. Появилась небольшая, но растущая группа выпускников корееведческих отделений – сотрудников южнокорейских фирм и представительств, которые публикаций по Корее не имеют и отношений с корееведческим сообществом, как правило не поддерживают, в отличие от практиков предыдущего поколения: переводчиков, дипломатов и журналистов.

4. Входивший в состав АСК доктор филологических наук Ким Лечун в биобиблиографическом словаре 2006 г. помещен в раздел “Востоковеды других специальностей, опубликовавшие работы по Корее”.

5. Среди участников раздела “Корееведы” всего трое родились в 1981 г.